Я тотчас вспомнила интервью, которое давным-давно давала одна молодая актриса моему журналу. Человек она интересный и много всего журналисту наговорила, а мне сокращать надо по-редакторски. И я запомнила одну выдержку из этого интервью, потому что очень хотела оставить, но в общем контексте беседы вроде как ни к чему. Пришлось вырезать. А мысль героини была весьма занятна и слова приблизительно таковы – ее отец был искренне уверен, что впереди ей предстоит исполненная треволнениями жизнь и поэтому тренировал ее почти как солдата. Она прекрасно исполняла упражнения по гражданской обороне уже в пять лет. И она тотчас протараторила все правила поведения при землетрясении. Из постулатов я запомнила, к сожалению, лишь первых два: по лестницам во время толчков не ходить, встать под косяком. Поскольку я была обращена в сторону художественности повествования, то остальное забылось, я заострила свое внимание на фразе: папа был абсолютно прав – моя жизнь полна треволнениями, но они совсем другого свойства. Знания о землетрясениях, наводнениях и техногенных катастрофах в театре мне ничуть не пригодились… Но - как помогли мне эти советы чужого папы вчера! Я хотя бы знала с чего начинать думать.
Эти смутные воспоминания сейчас были единственным что я знала о разыгравшейся стихии. Я почему-то была уверена, что землетрясение – это не про меня. Да разве земля – это стихия? Я из города на болоте и в гене эта штука не живет, и в информационном поле вокруг не существует. Но признаюсь: внутри всегда ютилось какое-то сладкое и жуткое чувство – вот бы попробовать. У меня есть знакомый, он как-то психанул и пересек океан с Конюховым. И так они удачно шли по маршруту Колумба, когда он открывает Америку, что герою стало скучно, ну приключение уже подходит к концу и ничего особенного не происходит, ну иду как Колумб да под парусами, вот он и спросил: А когда уже буря? Рассказывает, что великий путешественник впал в страшную ярость и кричал: А теперь молись!!! И действительно – не прошло и часа как пришлось потрудится и молиться, говорит, пришлось тоже. Вспомнила я и эту историю, и подумала: хотела – на тебе. Ведь есть у меня еще один знакомый, который периодически покачивается в своем небоскребе. Но ведь мы в новом мире живем – новые технологии. Там где он – там все учтено. Не страшно. Оттого немножко завидовалось, когда он пусть скупо, но описывал это явление.
Действительно – земля уходит из под ног. Плывет. Как если на кораблике два дня проведешь, потом на берег сходишь – вот такая синкопа в походке образуется. Коленка сама подгибается при каждом шаге, похоже очень. Только тут по-другому. Не в шутку. И всякий раз остается такое досадное чувство пустоты, как когда ошибешься ступенькой и неловко поставишь ногу. А вокруг стоит звон. Словно сотни хрустальных колокольчиков негромко исполняют свой хрупкий гимн. Это дрожат окна домов. Я оказалась на середине комнаты и с изумлением уставилась на пол. Ощущение противоестественности происходящего – когда все что ты считал незыблимым, в этот миг теряет свои свойства. В звенящем молчании спящего города, в его мерцании – потому что качаются все уличные фонари, ели удерживаясь на ногах я отчетливо поняла - выхода нет. Мы – в безвыходной ситуации. Это тупик. И перед моими глазами мелькнула почему-то графика Эшера, про лестницы, как иллюстрация.
Мы в мансарде, в надстройке начала ХХ века. Все пролеты у нас по высоте разные в доме. А над нами еще квартира с террасой. Квартира в которой мы находимся - пережила ворох перепланировок. Под косяком ни одной ее двери – не встанешь – здесь три яруса навесных потолков и у соседки как раз над нашей входной зоной второй этаж устроен. Потолки-то здесь ого-го. Больше пяти метров. А стены все добротные и на вид не скажешь какая несущая. Зато над нашей гостиной мы точно знаем - ничего нет. Пара горшков с цветами.
Все это произошло в доли секунды, потому что на втором толчке мы уж стояли у окна, оценив ширину внешней стены. В этот момент выглянул и малявка из своей комнаты, и занял нишу пососедству. И стало понятно, что если все – то все. Причем прямо сейчас. И мы ничего не можем больше сделать.
Но с другой стороны было ведь и впечатление ирреальности. Такого же не бывает - первые моменты ты никак до конца не можешь поверить своим ощущениям. И более всего испугалась я этого странного движения, глубинный размах которого ты чуешь как животное. Что бы успокоится - решила подобрать аналогии состоянию страха, который начал меня охватывать. От этого заданного землей ритма. И вспомнила, что такие неуправляемые вещи в себе я встречала во время родов. Иногда от боли так отключаешься, что теряешь я, остаются одни инстинкты. Ты видишь все будто со стороны... А город был не по-настоящему тих и пуст. И в новостях ведь не обещали. И тут на всякий случай я окинула взглядом свою жизнь и что приятно теперь – безоговорочно осталась ей довольной. И потом в первую очередь почему-то вспомнилось что в холодильнике припасена вкусная бутылочка, а еще подумалось, что я «была в Аркадии». А еще - еще я видела своих растрепанных любимых мальчишек в совершенно незапланированное время и понимала что это самое прекрасное зрелище на свете. Расстраивало только одно – ребенка не успел уехать в универ. По идее его уже здесь быть недолжно…
И тогда я вспомнила документальное кино про Индонезию, по которой мы когда-то путешествовали вместе и попали в период бурь, оттого переодически и встречались по ночам в гостиной - вот такие же всклоченные. Диктор в том кино говорил, что те деревни, которые пережили стихию и переехали подальше от океана в горы, вот уже более ста пятидесяти лет хранят информацию как спастись, если какая ерунда начинается. И даже последнее разрушительное цунами их не тронуло. Старейшины сказали – пора в горы и люди ушли за перевалы. В кино была и всякая статистика из которой выходило что человеческий опыт это важно, потому что новые поселенцы в тех местах, без старых знаний быстро погибают перед лицом стихии или не выдерживают жизни там и снова снимаются с места. А еще в кино рассказывали, что внимательно надо следить за животными. Бабушка одна старенькая на своих домашних указывала и объясняла кто как себя ведет при приближении землетрясения. И тут я обрадовалась.
Наша собака сладко свернувшись колечком спала! Значит все хорошо! Или это все-таки означает совсем другое - наша собака настолько избалована, или столько переездов, больниц и прочей ерунды в своей жизни уже видела, что абсолютно уверена - и с землетрясением мы разберемся?!!
А земля продолжала раскачивать свое тело и звон усиливался. Никак не могла подобрать верное сравнение, для этого плавного движения, наверное как на лодке легкой, когда копчиком воду холодную под днищем ее ощущаешь, или не знаю - как в люльке, когда шаловливая рука решила тебя сильно раскачать, а тебе и весело, но уже и не хочешь знать как там дальше, или… вот как называется наверное все-таки лодка, легкая… узкая, ну типа как в Deadmаn, а может и в другом каком фильме… легкая. ведь не под ноги земля уходит, а как-то под спину… что за лодка? юдоль. В голову пришло слово юдоль. Юдоль… И я никак не могла вспомнить что оно значит. Боятся стало страшно. Ну и если последний день живем? Я оглядела наше очередное временное жилище, превращенное в храм размышлений. Забавно, весь день с самого утра я уговаривала мужа купить квартиру в Риме. Прямо расписывала все возможные преимущества такого шага. Только об этом и говорила. При чем первый раз в жизни такое предлагала! И эта мысль страшно рассмешила меня. Я представила, а что если бы мы приложили все услилия, купили бы уже эту квартиру, а теперь стояли бы в ней и слушали этот перезвон, чтобы в конце концов оказаться под ее обломками? Я тряхнула своим высоким ночным "конским хвостом" отбрасывая страшное видение. Никакой недвижимости!
И вспомнились тогда такие анкеты у всех девчонок были. Не помню в каком точно классе. В разных! Там нужно было на всякие вопросы отвечать. Типа какой цвет тебе больше нравится, что ты будешь делать если узнаешь что конец света… И я подумала – если это и правда последний день - благодарю! Он был прекрасен. Иного и не пожелаю!К этому моменту мы уже уселись каждый на свой диванчик и с недоуменными, нежными улыбками переглядывались. Тут и затихло...
А мы все так же смотрели друг на друга, внимательно прислушиваясь к миру. Древний город не распахнул окна, не вскрикнул сиреной, не бил набат. Мы бросились по компьютерам – тишина. Ни на одном сайте, ни на одном языке. Показалось? Просто это так, ерунда? Привычная ситуация? Мне вон приятель на прошлой неделе ссылку кинул – вулкан в 60 километрах просыпается. Я ему отвечаю – шестьдесят далеко и вообще я, как Плиний, который стоя на корабле продолжал вести наблюдения за извержением Везувия, так вот и я буду наблюдать закат мира до последнего, пусть буду связана с Римом хотя бы фактом своей смерти! И тотчас пронзило от Августина: Не теперь Господи, только не теперь... И может вот оно? Местный просыпается? И тогда я подумала – а что вообще надо в таких случаях-то делать? По-настоящему-то? Первым делом – документы и деньги. У меня по семейной традиции документы живут в железных коробках от шоколада. Правда – вечная вещь. У меня за всю жизнь (а это бесконечные переезды с рождения и до наших дней), сменилось лишь три таких коробки. При чем они ни в чем не виноваты - это произошло в связи со сменой форматов самих документов. Так вот, что делать в землетрясение в наших землях не знают, однако я на запасах, которые есть в доме, десять дней без всякого ущерба различным нашим вкусам, могу кормить семью. А если что серьезное – три недели протянем. И документы у меня всегда в железной коробке. Всегда! Ни одну бомбежку пережили. Вот почему! Вот почему коробочка железная - не потому что это красиво и вкусно пахнет, не потому что это удобно, а потому что случись чего – хватай и беги! И потому что если пожар – есть шанс что прямой огонь не достанет. И если потоп, и если землетрясение – такая коробочка тоже выжить может! Вот зачем! Эта мысль меня просто полоснула. Я быстро представила себе ее содержимое и обнаружила, что я не соблюдаю традицию! Я восприняла лишь ее форму, ведь не все важные документы я храню в этом относительно сохранном месте. Некоторые совсем в других папочках, в других ящичках. А еще нужно вытащить оттуда сентиментальный хлам и положить хотя бы небольшую сумму денег, на самый настоящий черный день... Как же разумно все было придумано – хватай и беги. Уже не пропадешь!
И в этот момент пол закачался снова. Поплыли диваны, поплыли тени за окном, вскрикнули и замолчали стекла. Зато теперь мелкая дрожь взяла посуду в буфете и раздвижные двери. И теперь во мне больше не было озорства. Не было адреналина первого испытания. И еще теперь я точно знала, что заветная коробочка из под конфет, которую еще полной подарил мне самый настоящий кузнец, очень хороший – с XV века традицию держит, приспешник Вулкана, - так вот она нас в сегодняшнем виде не спасет. Собирать остальное - потеряю время. И на лестницы говорят точно нельзя. Ну вот. Что ж – присядем на дорожку? Мы сели на свои всегдашние места и внимательно слушали как затихают толчки. Так я узнала, что первые минуты даются тебе как раз для того, чтобы понять – это землетрясение, бери свою коробочку и беги. Вторая и третья волна могут быть гораздо разрушительнее...
Утром я все еще оставалась взволнованной. Многое действительно, переживаешь за такие минуты, на многое начинаешь смотреть по другому. Находишь свое главное. Я бы сказала - Выправляешь прицелы. Оттого я порхала тут по сети, такая вся из себя умудренная, пока не пошли новости обвалом. И на улицах привычный гул сегодня, но на экранах в глубине каждого кафе показывают страшные кадры. Плачут женщины, глядя на руины, растеряны мужчины. Больницы полны. Одного города – нет. Истории, конечно, поразительные. Например, одна женщина поняла что происходит слишком поздно. Проснулась когда у здания отвалилась стена. Потом на ее глазах упала вторая и на нее полетел потолок, от которого она успела накрыться подушкой - ни царапины. И вот опять - города сохранили, несмотря на бедствие, частично ту свою застройку, которая велась здесь испокон веков и до восемнадцатого столетия, более поздние здания пострадали сильнее. Здания ХХ века – стерты в пыль, за исключением нескольких сейсоустойчивых комплексов, построенных в 80-х прошлого века. А поиски пропавших без вести продолжаются.
Светлая память безвременно ушедшим. И Утешенья безутешным...
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →