seakonstИ это был первый день в лагере.
После двухчасового перелёта над волнами зелёных холмов на игрушечном четырёхместном самолётике, в сломанную дверь которого проникал шум мотора и весёлый ветер, я сидела на рукотворной взлётной полосе, не в силах двинуться дальше. Я проклинала свою беспомощность. В ожидании застыли чёрные фигуры проводников, чуть поодаль урчал мотор военного джипа “Тойота”, а я всё продолжала сидеть, держась за голову, не в силах справиться с тошнотой и головокружением.
Такого позора на глазах сильных и отважных мужчин я не испытывала ещё никогда. Очарованная Хемингуэем, с далёкого детства я обещала себе эту поездку, я предвидела все сложности подобного путешествия, и вот… не справилась даже с первым испытанием. Солнце поднималось в зенит; повинуясь невидимому дирижёру, набирал силу хор неугомонных цикад… Африка – здесь нет места слабому! Я собрала остаток сил, встала и тяжело запрыгнула в кузов машины под насмешливым взглядом хозяина лагеря.
По небольшому лысому плато, с остатками травы, пока ещё сохранившимися с сезона дождей, мы двинулись в сторону буша – поросли кустов и деревьев. Буш обступал со всех сторон большой сад, где прятались человеческие жилища, и это казалось настоящим волшебством – тенистые аллеи, кусты, украшенные скромными цветами, и брезентовые навесы, служившие и гостиными, и служебными помещениями, – и всё это за сотни и сотни километров от цивилизации. Нас ожидали. В лагере царила практически военная дисциплина – мы оказались в роскоши рукотворной тени, где выстроились длинной шеренгой служители этого рая. А в центре плотно утрамбованной земляной площадки стоял стол – на нём блестели запотевшими боками сосуды с питьём, на которое я жадно набросилась. По очереди мы были представлены каждому из присутствующих и узнали, как по одежде определить, чем занимается тот или иной “бой”, чтобы знать, к кому обратиться за помощью.
Оставив вещи на их попечение, мы расселись вокруг бассейна, вырубленного в породе на самом краю обрыва над долиной Рифта, и любовались игрой облаков. Искупавшись, я окончательно пришла в себя. Чёрными тенями прислуживали бои, послушные взгляду хозяина, в кустах пели птицы, легким ветерком доносился далёкий шум горного водопада, а мы строили планы на ближайшую неделю. На побережье сейчас бушует малярия – отправиться туда было бы рискованно, а вот позавтракать на рассвете в предгорьях, предпринять многочасовое путешествие на машинах, чтобы своими глазами увидеть «cirсle of life» – это воистину удивительное явление постоянной миграции животных по территории континента, легко выполнимо. А ещё стоит посетить дружественные племена в саванне и залететь в пару знаменитых национальных парков, чтобы сравнить впечатления от территорий облагороженных белым человеком, с проживанием в дикой природе. Я же умоляла встать на ночёвку в буш. Это звучало так заманчиво! Двухдневные переходы, безусловно, требовали выносливости и хорошей подготовки, но с Питером было ничего не страшно.
Высокий, мужественный, даже красивый, его суровые черты напоминали чем-то древние камни с острова Пасхи, – именно он заманил меня в гости рассказами о своей жизни. Впервые оказавшись на этой земле мальчишкой, он навсегда остался влюблённым в Африку. И, став старше, переехал сюда из Дании. Этот лагерь стал ему домом. Он строил его почти двадцать лет, и первый год провёл здесь в компании ящика консервированных бобов, мачете, двух собак и нескольких боев. Спал на земле, охотился, вырубал и выравнивал площадку под первую взлётную полосу. А вокруг – дикая природа и не менее безжалостные племена. “Но самое страшное здесь – это гиены. Они приходят бесшумно. В первый год они съели нескольких наших боев: ночью подбирались к костру и перегрызали горло. Это не туристский лагерь и не Диснейленд. Даже здесь, под присмотром целого отряда, нужно быть очень внимательным”, – повторял он. Но я не отставала. “Пойми, – перебил меня Питер, – как только начнёт смеркаться, здесь многое изменится. В шесть часов будет совсем темно. Света от солнечных батарей в твоей палатке хватит, чтобы принять душ и залезть в постель. А в буше не будет и того. Попробуй-ка для начала переночевать в лагере. Хочешь, у тебя будет отдельная палатка?” – спросил он и рассмеялся. Мы переглянулись с мужем. “Да!” – твёрдо сказала я.
После вкуснейшего из ужинов, приготовленного отличным поваром, по освещённому масляными лампами лагерю меня провожали к месту ночлега. Палатки располагались на расстоянии двухсот метров друг от друга и около пятисот – от “кают-компании”. Доро́гой мы шутили, дурачились, но в паузах между разговорами мне уже становилось не по себе. Сумерки превращали деревья в силуэты причудливых существ, а незнакомые крупные звёзды были так близко, что у меня снова закружилась голова. “А что, если станет страшно?” – спросила я. “Тогда просто кричи”, – ответил Питер. “А что кричать-то? Спасите-помогите?” – не успокаивалась я. “Кричи: «Guard», – и он придёт”.
В этот час весь лагерь был наполнен “стаффом”, кто-то просто следовал за нами на почтительном расстоянии, кто-то копошился в кустах, поправляя шланги для поливки, а позади уже убирали лампы, потихоньку отдавая темноте её законную территорию. Неподалеку от усыпанной гравием дорожки, двое возились в земле. “Видишь, откуда берется горячая вода для твоего душа? – спросил хозяин, указывая на утопленный в земле бак и вытянувшихся при его приближении людей. – Весь день они таскали и грели воду для твоего вечернего туалета, а теперь всю ночь будут топить котёл, чтобы утром температура воды пришлась тебе по душе. Не переживай, они будут сюда наведываться каждые четыре часа, к тому же лагерь обходят дважды в течение часа. Вот мы и пришли”. Мы остановились у большой брезентовой палатки, стоящей на высоких деревянных столбах.
“А как же львы?” – пыталась шутить я. – Вот так и оставишь меня им на съедение?” Мне теперь совсем не хотелось расставаться с весёлой компанией. “Гиены! - посерьёзнел Питер. – Льва ты услышишь за несколько километров”. – “А змеи?” – “От них тебя отделяет лестница, по гладкому отполированному дереву им не подняться. Видишь, как твоя кровать высоко над землей? Спокойной ночи!” Он зашагал по аллее и, обернувшись, бросил: “Видишь во-о-он там огонёк? Это моя палатка, а вон там, – он махнул рукой в заросли позади, – его”, – он указал на моего мужа. – Хочешь к нему, а хочешь ко мне приходи. – Он засмеялся. – Приятных снов!” – и растворился в ночи. Мы переглянулись с мужем. Помолчали и обнялись, как на долгое прощание. Он ободряюще улыбнулся: “Будет страшно – правда приходи. Не мучайся”. Я поднялась по лестнице к высокому деревянному настилу, на котором стояла палатка, и замерла на крыльце, но разглядеть хоть что-то, кроме мерцающего далёкого огонька его сопровождающего, в чёрной африканской ночи было просто невозможно.
Со всех сторон меня сразу обступили звуки. Где-то вдалеке ещё раздавалось нежное пение одинокой ночной птицы, но вдруг неожиданно прервалось на высокой ноте, и вступили вторые голоса – мощный хор неведомых мне существ. Только тут я поняла, что от огромного и жестокого мира меня отделяет лишь тонкий брезент. Я застегнула молнию входа, но это действие не подарило мне ощущения безопасности, я вспомнила, что привыкла даже в городе спать при свете ночника. Лампа от солнечной батареи начала подмигивать, напоминая, что у меня есть не более пятнадцати минут до полной (!) темноты. Вместо того чтобы тратить драгоценное время на умывание, я исследовала свою спальню – в тумбочке нашёлся фонарик, но как давно в нём меняли батарейки? На сколько хватит его? Питер просил погасить масляную лампу на крыльце, во избежание пожара, но такая предосторожность показалась мне излишней. “Пусть будет пожар, зато станет светло”, – подумала я и залезла под одеяло.
Сначала я ещё пыталась притворяться, что могу читать атлас по живой природе этого региона; я была уверена, что это знание успокоит меня, но никак не могла сосредоточиться и в конце концов оставила глупые попытки. Я превратилась в слух. За тонкой стенкой жарко дышала ночь: далекие протяжные крики, близкое сопение, подозрительные шорохи. Среди этой какофонии я уловила тихие шаги вокруг моего жилища, потом различила чьё-то мягкое приземление на крышу палатки, отчего она начала легко вибрировать. Спать было невозможно, и всё же я закрыла глаза в надежде, что победит изнуряющая усталость. Все было бесполезно! Но вот вылезти из-под одеяла и под нескончаемый гомон, по незнакомым тропинкам, во тьме попытаться добраться до мужа показалось мне таким геройством, что я тут же отогнала от себя эту мысль. Меня удерживал не только панический страх перед диким ужасом ночи, но и стыд перед насмешками Питера. “Спать. Спать. Спать”, – повторяла я про себя. Лампа на веранде потухла, видно, от порыва ветра, и я оказалась в кромешной тьме. Теперь понять, закрыты или открыты у меня глаза, не было никакой возможности, а волнующий спектакль, закончив прелюдию, только набирал мощь. Потихоньку привыкнув к общему шуму, я начала следить за развитием сюжетных линий.
И вот моему вниманию была представлена самая настоящая трагедия. Сначала были слышны весёлые суетливые шорохи, но их неожиданно прервал страшный шум падения, очевидно, последовавший за прыжком хищника, а затем раздался жалобный стон и завязалась отчаянная борьба. Завершилось действо страшным предсмертным криком. Я вскочила. Это было уже слишком. Да, я всего лишь слабая женщина! Пора это признать. Я включила фонарик – с момента моего решительного уединения прошло чуть больше получаса, но я была на таком взводе, что, не надевая ботинок – слишком долго было бы их расшнуровывать и зашнуровывать, лишь сунув в них ноги как придётся, практически на цыпочках, в одной футболке я бросилась по крутой лестнице вниз и не разбирая дороги устремилась к палатке мужа. И тут… Я не кричала так никогда!!!
Слабый свет карманного фонарика выхватил из темноты ослепительные белки глаз, жёлтый плащ и такие же яркие сапоги. Больше ничего не было! Я не успела сообразить, что же это такое, я просто остановилась и закричала, как то самое животное неподалеку от моей кровати. “Бвана! Бвана! Биби!” – мягко звучал чей-то голос рядом. Интонация его меня на секунду успокоила и, приглядевшись, я обнаружила, что это мой guard, тот, которому было поручено дежурство возле моей палатки. – “Бвана! Я отведу вас туда”, – молил он. Практически без сознания преодолела я эти двести метров и упала на руки мужу.
Мысли о том, чтобы отправиться на ночёвку в буш, у меня больше не возникало. Питер тактично молчал о моем переезде, а мы с мужем проводили наши ночи, крепко обнявшись и не смыкая глаз. Только теперь нас было двое, а твёрдое решение разделить любую участь мы уже приняли давно.