Настоящая Венеция совсем не та, что хорошо знакома нам по фотографиям и движущимся на экране кадрам, рассказам приятелей или статьям в очень умных книгах. Нет. Венецию нельзя узнать за пару-тройку путешествий. Венеция это ведь не просто город, в котором вместо улиц и проспектов каналы, а бирюзовое море образует прекраснейшие из площадей. Венеция не просто щедрое солнце и особый свет, отблески которого расцвечивают дома и освещают лица людей, не просто шаловливые солнечные зайчики, что пляшут по древним мостовым, купаются в водах и гладят стены, или устаивают игры на высоких потолках (они так часто попадают в глаза, что иногда приходится их закрывать и ведь бывает без боли не взглянешь на Сан-Джорджо Маджоре). Венеция это и не просто собрание величайших архитектурных идей и их воплощений, коллекции музеев и золотая роскошь мозаик. Нет. Все дело в том, что Венеция это - призрак.
И не только потому, что теперь это пир чужих людей на покинутом хозяевами месте. Не только потому, что раз вывалившись из бессмысленной толпы, которая течет по переулкам, заливает площади, забивает собой магазины и кафешки, оставшись в одиночестве можно вдруг ощутить глубочайшую, неизбывную тоску. Не только потому, что поднявшись на высокую колокольню и окинув взглядом лагуну можно почувствовать как наполняет легкие воздухом восторга. Это лишь улики того, что за всей этой праздничной декорацией что-то есть и еще. Ведь настоящая Венеция воцаряется тогда, когда все жители в величайшей тревоге заперты ею по домам и заняты только тем, что внимательно прислушиваются к звукам извне. И вот вначале завоет сирена, а после раскачает свое тело и начнет звонить далекий колокол – после вступления каждый его удар означает количество метров, на которые вошла в город вода. Венеция – один из последних городов этого мира в котором язык колокольного звона понимают все его жители. Раньше мы различали более тридцати сообщений, которые передавались на расстояния мелодией звона, Венеция все еще помнит больше пяти.
Однажды оказавшись в Венеции мы уже не смогли ее навсегда покинуть. Снова и снова возвращаемся к ней. А как-то застав в ноябре, когда всякое утро ее обнимал туман и всякое утро с замиранием сердца мы ждали у окна – вернется она или нет, мы полюбили ее именно такой. Днями она оставалась совсем придуманной – полупрозрачной акварелью. Пустая, гулкая, загадочная, брошенная туристами, она словно нежилась в волшебном кружеве, местами истаивала до не-существования, казалось забредешь за угол, а там уже и нет ее... Мы спешили под мерные удары колокола к шести утра на службу под золотые купола Сан-Марко, потом долго завтракали, сражаясь с чайками – постояльцам, которые предпочитают трапезу на крыше выдают палку, чтобы отгонять этих огромных птиц от стола. Однажды такой "альбатрос" - размах крыльев у морских намного больше метра, сорвал у меня с вилки жаренную сосиску, пока я подносила ее ко рту. Мгновенно и очень ловко – не уронив ничего со стола! Мы смеялись что это хороший знак, он сделал это из искренней заботы о моей талии.
Налюбовавшись проблесками моря и послушав дыхание прибоя, мы потом долго брели до переправы. Первые люди, которых мы встречали собирались у низкой набережной в ожидании гондолы. Нам не нравилось плавать на "трамвайчиках". Во время своих бесконечных прогулок мы выяснили что у местных есть тайные остановки для длинных, узких, черных, скользящих лодок. Это туристам, в качестве забавы прогулка обходится в сто евро, но если ты точно знаешь куда тебе и зачем – переправа стоит два евро на человека. Суровые гондольеры слегка кивают, приветствуя входящего на борт, все рассаживаются на скамьи, поудобнее устраиваются и… начинается это удивительное укачивание на волнах, его убаюкивающий характер не сравним ни с каким другим. Гондола режет носом сверкающие воды, плавные и широкие движения хозяина ладьи внушают спокойствие и глубокое, как море под тобою – уважение.
После посещения музея Академии, в раздумьях мы возвращались на Сан-Марко –выпить кофе с граппой в знаменитом «Флориане». Я курю – поэтому несмотря на сильную влажность, которая пробирает тут не в сезон до костей, поплотнее закутываюсь и мы устраиваемся в галерее Прокурации, чтобы разглядывать неторопливых прохожих и придумывать им судьбы под хлопанье крыльев голубей. И как только Кампанилла вступит в диалог с Торре-делл'Оролоджо, отправляемся на обед. Ужинаем мы крайне редко, предпочитая тут прогулки поутру.
Это местечко нам показала одна важная веницианка, еще в самый первый наш приезд, и мы полюбили его всей душой. Всего 8 столиков. В сезон всем приходится потесниться, тогда в центре крохотного ресторана, вместо прохода выставляют еще два стола. Кухня особая – местная. И если ты не в состоянии справиться с пищей морских волков, можешь отказаться и даже платы не возьмут. Самое знаменитое их блюдо – манная каша с крабами. Так я его называю. Эта крупа может на корабле храниться бесконечно и она такая мелкая, что даже мышь ее не возьмет, а крабы в ней такие, что нырнув с ножом в зубах их запросто соскоблить с днища. Размером они чуть больше таракана и очень соленые. Но мы уже тут все испробовали и даже официанты помнят наши любимые блюда, поэтому лишь уточняют что сегодня предпочтем на обед. А один из них меня очень любит и я всякий раз не ухожу без подарка – баночки маринованных с трюфелем зеленых персиков. Это невероятно вкусно!
Наши дни здесь почти одинаковы. Меняется лишь район в который мы отправимся бродить по церквям, да отель. Ведь во всем мы на свете с мужем согласны, кроме одного – в Венеции я люблю один отель, он – другой. Поэтому мы живем в них по очереди. Один из них ближе к ресторанчику, второй расположен через площадь Сан Марко.
В тот раз мы ехали в Венецию по отдельности. Муж рано утром умчался на Север страны по работе. Он не успел бы вернуться домой в тот же день, поэтому я должна была приехать к нему навстречу - в Венецию. Погулять и ждать его на ужин в нашем местечке. И, несмотря на то, что мы привыкли видеть город тихим каждую осень, таким странным – пустым и мрачным, каким-то черным, и зимой, я не видела его еще никогда. На улицу совсем не хотелось. Я стояла несколько часов у окна, любуясь прекрасным и жутковатым видом, вслушиваясь во вздохи причалов, а как стемнело – все-таки отправилась в ресторан, к открытию.
Дул очень сильный ветер. На набережной не было ни одного человека. Иногда открывая глаза, защищая их от той соленой измороси что летела в лицо от моря, я ориентировалась на колонну Святого Марка, которая казалась мне теперь зловещей. В голове начали роиться обрывки местных легенд и воспоминания что именно тут проходили многие казни. И ветер будто воскрешал голоса не упокоенных.. Теперь я почти не раскрывала глаз, чтобы только не встретить нечто по-настоящему пугающее. На площади, которую украшал теплый свет кофеен, я чуть осмелела, несмотря на то что все еще была удивлена пустотой и тишиной. Из ресторанов не звучала музыка, а редкие пешеходы постоянно находились где-то далеко от меня и как я не ускоряла шаг, я не могла догнать ни одного из них. Вдалеке, как показалось, наверное, тревожно запел колокол. Было впечатление, что картина мира вдруг неощутимо сдвинулась и нечто потустороннее начало заглядывать в меня. Я пыталась держать себя в руках и защищенная теперь той жизнью, что чуть теплилась за далекими окнами, удерживалась, чтобы не начать бежать. В переулках чуть успокоилась – все было как обычно. Дорогие магазины уже украсили витрины к Рождеству, кругом хвоя и веселые огоньки. Странно только что ни в одном из них не видно покупателей. Может я уснула в ожидании вечера и теперь мне просто кажется, что я иду на свидание к мужу?
Наконец, я открыла дверь ресторана и изрядно перепугала там всех. Старые знакомые застыли и молча смотрели на меня. В этом веселом и шумном месте я сейчас была одна. Мне стало так жутко, что я торопливо залепетала усаживаясь за столик, не дожидаясь приглашения: Мы заказывали! Сейчас приедет мой муж! Я буду не одна! Ко мне подошел мой любимый официант, склонился в поклоне и заглядывая в глаза спросил: А где ваш муж? Словно не замечая странность этого вопроса и затаенную тревогу в голосе, я продолжала весело тараторить: Он едет откуда-то с Севера, сейчас будет, с минуты на минуту, мы договорились встретиться у вас! Сцена продолжала быть немой. Два служителя поодаль переглянулись, из-за кулис ресторана выплыл хозяин, посмотрел на меня и рассмеялся. Официант оглянулся на них и уточнил: Ваш муж не в Венеции сейчас? – Нет, - ответила я и холодок пробежал по всему моему телу. – Вы не увидите сегодня мужа, мадам! - пробасил хозяин и скрылся. Я вскочила! С меня всего этого было предостаточно! – Как это я не увижу мужа! Мы никогда с ним не расстаемся! – Нет-нет, не сегодня, мадам, - эхом повторили все.
Все это напоминало какой-то абсурд! Я разозлилась. – Да что это такое?! В чем дело! Откуда вам-то знать? – Простите, - смиренно сказал мой любимый. Он выпрямился и кивнул тем, кто стояли в стороне, они исчезли. – Сегодня в Венецию уже нельзя приехать. Где вы остановились? Я растеряла свой запал и в замешательстве назвала отель. Внутри него как будто сработала скрытая пружина. – Подождите одну минуту! Вскричал он и исчез. Я была ошарашена и с тоской выглянула в окно. Чернота надвинулась и казалось хотела выдавить стекла. Я бы так хотела остаться здесь, с людьми, дождаться мужа – вкусно поужинать и прогуляться перед сном. Больше ничего. Ничего ведь такого особенного. Но внутри меня уже росла уверенность что это невозможно. Я все еще ничего не понимала, однако общая тревога которая стояла в городе, царила в этом освещенном крошечном помещении и давно уже в моем сердце, рвалась наружу. Да что же происходит? Я даже ущипнула себя. Что мне делать?! В эту минуту в зал ресторана вбежал официант и протянул мне запечатанные длинные веницианские бахилы. Он сказал: Немедленно надевайте! Помог распаковать их. – Скорее! У вас есть десять минут! Ко мне бросился второй и начал помогать натягивать. – Скорее! Поторапливал и он меня. Я все еще ничего не понимала и руки совсем не слушались. – Идет вода! Идет вода! Сейчас тут будет море! Наконец, стало хоть что-то ясно! Наводнение! И как только я была готова ко мне бросились все и стали запихивать в руки пакеты со снедью, торопливо называя блюда. – Простите, но горячего нет и не будет! И завтра тоже! – И вот еще! – мне всучили бутылку вина. Я хотела расплатиться, но на меня замахали руками. – В другой раз! Скорее! Бегите, бегите!!! У вас уже и десяти минут не осталось! Скорее! Бегите изо всех сил!
Непривычно переставляя ноги, почти до пояса укутанная в целофан, я начала свое движение по улицам. Многое вокруг меня изменилось. Почти во всех окнах теперь был погашен свет. У некоторых магазинов уже подняты железные высокие плотные шторы от земли и на высоту более полуметра. Странно и как это теперь туда входить будут? Подумала я. И тут во мне снова прозвучал тревожный голос официанта: Скорее! У вас уже и десяти минут не осталось! Я ускорила шаги. И в то же время я очень боялась площади. И не зря.
Когда я оказалась на ней в абсолютном одиночестве, черной и страшной как пустоте, я даже остановилась. Усилием воли я решила выкинуть все росказни из головы и правда – бежать. Чуть попривыкнув к бахилам, я бежала и бежала в этом странном сне, глядя на фасад собора. Но стоило мне выскочить на пьяццету, как ветер накинулся на меня и я увидела страшную картину – море начало вздыматься и выходить из берегов. Это происходило на какой-то невероятной скорости больше не было не неба ни земли, на город надвигалось вязкое и завораживающее нечто, и теперь уже на какой-то невероятной скорости бежала и я. Мне нужно было преодолеть еще триста метров по набережной. И я бежала, и бежала из последних сил. И видимо на мне было заклятье. Дверь в отель была уже заперта и запечатана более чем на метр железной шторой, но человек не успел отойти от нее и он в мгновение ока открыл, дал мне руку, я перепрыгнула через железяку, он захлопнул за мной и в этот момент о двери ударилась волна и залила стекло выше моего роста! Море пришло.
Я обнаружила себя стоящей на узких мостках, проложенных на высоте почти метра над гладким мрамором пола. Утопающий в шикарных коврах и цветах холл отеля, уставленный удобной мебелью и обычно забитый постояльцами, теперь был совершенно пуст. Со стоек ресепшен исчезли и компьютеры. В сапогах много выше колен, по прекрасному залу средневекового палаццио, архитектуру которого впервые мне удалось по-настоящему разглядеть, расхаживали встревоженные рабочие. Придерживая за руку, меня довели до широкой лестницы и посоветовали не покидать номер. Рестораны и бары все равно не работают, а электричество может неожиданно вырубить, дорогу обратно будет не найти. Оглядываясь на входную дверь я повторяла: Сейчас должен приехать мой муж! Сейчас должен приехать муж! Как он войдет?! – Ваш муж сегодня не приедет, мадам, - отвечали мне. Сегодня никак. В такие дни все сообщение с островом прервано. Он не сможет сюда попасть. Завтра, мадам. Завтра!– Но ведь здесь передвигаются на катерах! Он сможет взять катер! – Нет, мадам! В такие дни катер не сможет пройти под мостами…
Я поднялась в номер. Не раздеваясь я пыталась дозвониться до мужа. И… Вместо гудков или его голоса телефон отвечал мне на чистейшем английском языке: Простите, я сейчас не могу говорить по телефону, но вы можете ставить свое сообщение после сигнала. Я была в таком ужасе, что никак не могла сообразить что это автоответчик. Только тупо повторяла про себя: Как это? Как? Он ведь совсем не знает английский. Бессмысленно набирая и набирая номер, прослушивая одни и те же фразы я, наконец, опомнилась. Сняла бахилы, мокрое пальто, положила ужин и бросилась к окну. Я хотела его открыть чтобы выглянуть, я хотела понять что творится, но ветер дул с такой силой, что я поняла – окно тотчас вырвет из рук и разобьет. Я остановилась. За стеклом было просто черно. И воображение, конечно, рисовало мне на этом фоне самые страшные картины.
Мы ведь правда никогда не расставались больше чем на восемь часов. Я никогда, со дня нашей встречи не проводила ночь в одиночестве. И я уже давно забыла – как это быть без него. Я нарочно ехала в Венецию сегодня, только ради того чтобы встретиться. И он знает, что я буду страшно беспокоиться. А еще он упрямый! Он поплывет по этому морю! Он пойдет по пояс в воде по этим улицам пешком. И мне услужливо предлагались в подробностях сцены как волна переворачивает его кораблик и хватает его в пустоту. Как захлестывает и ударяет его о дом приливной волной… Я снова попробовала набрать его номер, сказать что не надо ехать! Я потерплю! Но мой телефон не работал. Я попробовала городской - он был отключен. Я распахнула дверь и бросилась вниз, к главной лестнице. И это правда было ошибкой. Я оказалась за кулисами бедствия – первый этаж уже был залит, море стояло почти на метр от пола. А резкие выкрики служителей и испуганные вдохи постояльцев, которые осмелились покинуть комнаты, украшали плеск волн и свист ветра между колоннами. Я хотела всего лишь попробовать воспользоваться городским телефоном, в номере он не работал. Очевидно, он не работал уже по всему отелю. Свет замигал. Я подумала, что раз внизу люди, значит ему точно откроют и вернулась в комнату, не хватало мне еще болтаться тут по бесконечным коридорам в полной темноте…
И представить себе не могу сколько прошло времени! Мы договорились встретиться в семь, но сейчас было уже к девяти. Неужели все правда? Неужели я не увижу своего мужа? Не сегодня, мадам… Теперь я стала думать пусть бы не сегодня! Только бы он был в порядке! Только бы не отважился на то, чтобы добраться! Может случиться что угодно! Только бы он был сейчас в тепле! Только бы все с ним было в порядке! И в этот момент раздался стук в дверь. Я бросилась открывать. На пороге стоял он с победной улыбкой! Мокрый с головы до ног! Точнее с ног до головы! Чтобы войти в отель ему пришлось преодолеть метры по мосткам набережной по колено в воде!!! Дорогущее пальто, ботинки, брюки… С него текла вода и он смеялся. – Мы же решили что никогда не будем расставаться!
Я просила его повторять снова и снова как он приехал на поезде и бегал по всему причалу, бросаясь к каждому кораблику, уговаривая отвезти его на Гранд Канал. Как все говорили ему что он сумасшедший, как некоторые молча уводили свои лодки куда-то подальше, в заводи. И, наконец, как он нашел одного из водителей катеров и ему удалось его уговорить. Какой-то авантюрист решился на это опасное приключение. На огромной скорости, по волне, они успели пройти пару мостов пригибаясь как можно ниже, чтобы не задеть их камни головой, как они вышли в лагуну и здесь, по бушующему морю, теперь очень медленно, слушая воду, почти дрейфовали к причалу Сан Марко. Про то, как не понять было где же пристань, про то, как он чуть не свалился в воду, пока щупал ногой мостки, про то как шел в полной темноте на огоньки за дверью отеля, преодолевая волны. А я рассказывала и рассказывала свою историю «не сегодня, мадам» и про то, что никак не могла понять откуда он знает английский.
Мы ужинали, праздновали нашу встречу и смялись. И еда и вино оказались очень к месту. Правда, это было первое наше наводнение – мы не знали что нужно оставить что-то на утро. Мы оказались заключенными на целый белый день. За окном правда было очень светло – именно что бело. Солнца все так же не было. И не работало ничего: ни телефоны – связь была потеряна не только внутри отеля, но с целым миром, ни рестораны внутри – мы питались орешками и печеньем из мини-бара. А к вечеру море ушло. Так же неожиданно для нас как и приходило. Про вчера напоминал лишь принесенный им мусор на набережной, да мостки, которые были расставлены по городу. А еще, растерянность на лицах местных жителей – каждый из них подсчитывал убытки и придумывал как спасти то, что спасти еще возможно.
Теперь уже и мы знаем как различать по городским колоколам когда приближается море, насколько оно поднимается и когда начинает отступать. Потому что когда наводнение настоящее – только колокола живут в этом затопленном городе. А еще теперь мы знаем как отличить настоящего венецианца от любого прочего. Местные всегда смотрят в небо. Даже когда кажется, что ничего там рассмотреть нельзя. Нам нельзя, им можно. Они постоянно заглядывают в Небесную Венецию и только им она рассказывает и что было, и что будет.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →