фото отсюда. Апока́липсис. апсида мозаики церкви Святой Прасседе. Рим. IX век.
Это из главы Пятой:
И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю.
/книга в IX веке еще понималась не как "кодекс", знакомая нам форма, но как свиток/
И когда он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали пред Агнцем, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых. И поют новую песнь, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и соделал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле. И я видел, и слышал голос многих Ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч, которые говорили громким голосом: достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение. И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков. И четыре животных говорили: аминь. И двадцать четыре старца пали и поклонились Живущему во веки веков.
Откровение Иоанна разительно отличается по стилю и содержанию от других произведений Нового Завета. Апоколипсис пишется во II веке, во времена жестокого гонения на христиан. По всей Римской империи царит смятение, а сам Рим измучен голодом и поражен чумой. Эти страшные события породили чувство отчаянья, ощущение конца света, которые и отражены в Откровении.
Макс Дворжак, выдающийся австрийский искусствовед, так характеризует Апока́липсис: «как ни одно другое произведение мировой литературы, его переполняет страстно необузданная и частично, без всякого сомнения, намеренно мрачная фантазия: образ громоздится на образ, символ на символ, видение на видение, и все это написано неистово взволнованным и благодаря этому временами властно увлекающим языком».
И насколько же описанное апоколипсическое видение исполнено в церкви Прасседе тишины и торжественности... Какой редкий тональный разбор — много парадного белого. И действующие лица так недвижны... В мозаиках этого уникального памятника живет много той Византии, которую мы теперь совсем не знаем. Изображения тех лет стерла с лица земли эпоха иконоборчества.
До V века христианское вероисповедание и не требовало особого почитания изображений. И даже символ креста получит общее признание много позже правления Константина (после-после 337 года) — настолько позорной считалась в Риме смерть на кресте. Нужно отметить, что в ранней церкви в принципе не допускались изображения, которые демонстрировали бы страдания и мучения. Эти мотивы приходят в христианское искусство много позже и получат свое распространение только в тот момент, когда веру необходимо будет подпитывать взывающими к прямой эмоции и довольно грубыми, по сравнению с изначальными, исполненными скрытых значений образами. Сперва нам достаточно было символа, буквы или знака. Иногда и завитка орнамента.
Эпоха иконоборчества отрицала природу человека в Боге и оттого запрещала его изображения, она затронула почти весь VIII век и первую половину IX столетия — то есть время создания этих мозаик в храме Прасседы. Величайшие мастера, чья работа не была востребована в центре христианской империи — Константинополе, устремились тогда от погромов в Рим. И в древних книгах церкви сохранились записи, что работают здесь монастырские греки. Такие артели привозят в Рим и новое для него искусство. Мозаики эти хранят черты, присущие именно византийской ветви изобразительности — это иная выразительность, иное художественное намерение.
Фигуры апплекативны, каноничны, они располагаются без ракурсов, симметрично. Все происходящее легко укладывается в простейшую для восприятия сцену, где все материальное условно. Мир — это создание Духа. Изображение — его отблеск. И это цельный богословский подтекст, размышление на тему Апокалипсиса.
На характерных «апокалистических облаках» (подобные всполохи на небе всегда указывают именно на этот момент Священной истории) стоит Христос в золотом хитоне. Сверху он получает благословление Бога-Отца, и в искусстве раннего периода, перистые лазоревые облака еще можно рассматривать как присутствие Святого Духа. На берегу неширокой райской реки, уверенно опираясь на землю, Петр и Павел поддерживают по сторонам Христа двух парящих дев, в золотых византийских царских нарядах — Прасседу и Пуденциану. Это сестры - дочери Пуда, апостола из семидесяти. Он открыл в своем доме первую в Риме христианскую общину, где служили Петр и Павел. А девушки прославлены тем, что хоронили в дни гонений замученных христиан. Здесь, в этом здании прятали они своих живых братьев и сестер по вере в начале веков. Девы держат в руках венки и своего мученичества.
Слева - последним изображен папа Пасхалий (817-824), он донатор церкви, и у него в руках модель храма, устроенного им в честь Прасседе. Папа римский изображен с квадратным нимбом, что означает его здравствование на момент исполнения мозаик. Справа замыкает группу человек в одежде служителя церкви, как прозвали его специалисты — «Дьякон». Но самое главное в этой церкви, что мозаику апсиды необходимо рассматривать вместе с мозаикой двух триумфальных арок - как единую смысловую композицию. В этом храме, что редкость для раннего периода, четко изложена иконологическая программа. И она полностью сохранна. Так мы можем судить, что существует визуальный рассказ уже по сложившейся схеме. Зная правила, читать легко.
Такое знание пригодится во всяком католическом и православном храме.
В росписи или мозаике выше всегда располагается то, что более свято. Купол, конха, верх сводов — все эти поверхности олицетворяют собой Небо. Сама апсида и части сводов — Святую Землю. Изображения на стенах и нижних сводах говорят о земной истории.
/Верхняя точка, ближняя к наблюдателю сцена Христос во славе, ниже синий вензель - имя донатора церкви папы Пасхалия/
Всегда по вертикальной оси в храме можно наблюдать совпадения изображений по центру. И если мы не станем рассматривать подробности слева направо, но приступим сразу к чтению главной мысли - снизу вверх, то обнаружим, что вверху первой триумфальной арки здесь изображен Христос во Славе. Так называется композиция, где его фигура предстает в окружении ангелов и/или в своеобразном вытянутом круге — мандоре. На следующий арке в самом ее верху — яркий медальон: перед нами Агнец Божий — жертва, на Престоле Уготованном. /см второе фото/. И теперь уже по-другому читается крупная фигура в апсиде, в золотом хитоне.
Охватывая зрением весь комплекс мозаик - его основную идею торжества, мы теперь понимаем, что Он пребывает за Временем. И в руке держит Он свиток — символ высшего закона: «Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око, и те, которые пронзили Его… Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь».
Этот образ отсылает нас к самому началу Апокалипсиса и вместе с тем указывает на древнюю традицию. Две эти греческие буквы, которые так часто встречаются в тексте Откровения, нередко изображались в катокомбах, во времена гонений.
В раннем искусстве не бывает случайных деталей, всякое изображение есть символ. К тому же мозаика очень трудоемкое и дорогостоющее мастерство, поэтому тут только важное, ничего лишнего. Так пальмы, по ранней христианской символике, есть победа над земными страстями. В данном контексте означают они обещанное - одна прообраз Рая, вторая – Вечности. А на ветвях райской сидит неприметная птичка в лазоревом нимбе. На нее указывает Христос, и словно на нее указывает вся смысловая и художественная композиция храмовых мозаик. Это птица Феникс — символ Воскрешения.
Композиция триумфальной арки исполнена согласно канону. В великом молчаливом действе церкви Святой Прасседы участвуют не только двадцать четыре апокалипсических старца в белых одеждах, которые простирают к Иисусу венки. “И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный”.
Тут присутствуют и «апокалистические существа» - это Лев, Ангел, а так же Орел и Телец. Они плывут в окружении архангелов в «апокалистических облаках». И это суть Четырех Книг. Это четыре Евангелиста - Марк, Матфей, Иоанн и Лука.
фото остюда: https://antik-mosaik.livejournal.com/84162.html
Этому видению Жертвы свидетельствуют и весь род человеческий, ангельский и небесный. Они и изображены на первой из арок. И стоя здесь, перед этим алтарем, мы невольно превращаемся в зрителя, а значит, в свидетеля, соучастника. Стоя здесь, мы сами становимся частью сакральной истории, которая началась так давно и которая до сих пор длится в ожидании Пришествия. Этого эффекта и добивались греческие монахи-художники.
Безусловно, подобное искусство требует от зрителя знаний текстов, сосредоточения и сопричастности увиденному — готовности к разрешению смысловых загадок. Но ведь именно так средневековое христианское искусство становится средством диалога с Богом. И так мы можем слышать сегодня о чем тогда Человек вел разговор.
/из Вики/
а при нашем конце света оказались важны всадники Апока́липсиса. нередко я сегодня встречаю в сети их обсуждения и упоминания то здесь, то там. однако для человека существующего в коллективной легенде тогда, важнее всего были совсем другие события. смысл произведения укрывался в радости о царстве, которое будет не только на Небе, но и на Земле.
...на небе и на земле, и под землею, и на море...