Н. Н. Врангель. «Старые годы», июль-сентябрь, 1910 год.
Быково. Садовый фасад. Июль 2011 года.
Автор этих строк барон Николай Николаевич Врангель – младший брат генерала-лейтенанта Добровольческой армии – Петра Николаевича. http://his.1september.ru/article.php?ID=200100902
Кока, как его звали дома, в отличии от брата, получил домашнее образование в семейном имении, под присмотром матери. Мария Дмитриевна с ранних лет развивала у своих детей интерес к искусству и занималась коллекционированием. Усадебный дом был полон шедеврами – фарфор, мебель, портретные миниатюры, восточные ковры, полотна Тинторетто, Лампи, Рокотова, Кипренского. Не окончив и года в училище Николай продолжит но уже само- образование, заграницей, в Италии куда выезжает по причине слабого здоровья. Он много читает и размышляет. Известны удивленные и восторженные отклики о нем современников – уважаемых специалистов. Глубина исследований этого юного дилетанта и его уникальная трудоспособность просто поражала.
Когда Николай несколько повзрослел Мария Дмитриевна решилась разделить с ним его деятельность – она совершенно оградила сына от бытовых проблем, собирала и систематизировала его записи, служила ему секретарем. В 1900 году они возвращаются в Санкт-Петербург. И на расцвет Серебрянного века приходится деятельность молодого ученого. Стравинский, Бенуа, Нижинский, Бакст, Гумилев, Мандельштам. Вместе с Дягелевым Врангель в 1905 году организовывает первую, грандиозную выставку русских портетов, которая окажет существенное влияние на развитие изучения русского искусства и на пути русской культуры того времени вцелом. Так начинает он в свои двадцать лет и далее продолжает собирать по несколько выставок в год - Столетие французской живописи, “Ломоносов и Елизаветинское время”, “Архитектура”, “Военно-исторический отдел”, “Быт”, “Театр”, “Книги и рукописи”, “Виды и планы городов”, и многие другие. Каждая из его выставок становилась событием.
Врангеля называли “истинным националистом”. Он сумел возбудить живой, неподдельный интерес к русской жизни, к ее искусству и культуре со стороны всех социальных слоев. Помимо публичных лекций, статей для многотомного издания “Русского искусства” Игоря Грабаря, Врангель принимает непсредственное участие в создании полиграфического чуда – ежемесячного журнала “Старые годы”, здесь он размещает свои очерки по истории искуства, и паралельно работает как редактор знаменитого Аполлона – журнала поэтов Серебрянного века. Поклонник русской истории, хранитель памяти о веке Золотом, он начинает путешествовать по России и составлять каталог старых усадеб. Собранная им информация была выпушена как обширный путеводитель и им было организовано Общество изучения русской усадьбы, действующее по сей день.
В первый день Первой Мировой, в день обнародования царского манифеста о войне в своем дневнике он напишет: “Мне думается, что грядущая Война, в которой все Великие Державы примут участие, — разрешение вековечного вопроса о борьбе двух начал: божеского и человеческого. Первое начало — это дух творчества, нравственного подъема, искры, вспыхивающей и потухающей, т.е. всего, что дала нам старая позавчерашняя культура. Человеческое начало — это вчера...
Дай Бог, чтобы новая страшная война дала жизнь первому Началу, ибо только оно и живительно и многообразно и только ему и нет конца»
Он спешно готовит к отправке ценности из коллекции Эрмитажа в Москву и после останавливает свою научную и общественную деятельность по сохранению наследия. С тем же размахом и талантом он обеспечивает прифронтовые лазареты и организовывает госпиталя. Умирает в 1915 году от желтухи. Но до самой смерти в эти дни скорби ведет военные дневники.
Почему я о нем вспомнила? К чему это вступление? Что связывает меня с бароном Врангелем? Любовь. Щемящая сердце любовь. И пронзительная гордость за свое Отечество.
На прогулке по старому парку каждая из тропинок, что прячет за поворотом вид на усадебный дом, каждая архитектурная деталь – оживает, вступает со мной в диалог. Они вызывают передо мной картины прежней жизни, воспевают прелесть России. А читая и снова перечитывая глубокоуважаемгого барона мне просто видеть то, что видел Николай Николаевич, вокруг себя с самого детства, что любил и что стремился сохранить в своей России. Я вижу это отчетливо - до светлой глубокой печали, я наблюдаю сегодня, – здесь и сейчас, в каждой уже полуразрушенной усадьбе уникальные по подробности бесценные картины жизни. Вот как начинается его книга:
Терасса усадьбы Быково. Часть балюстрады и вид на нижний парк. Июль 2010.
«Белые дома с колоннами в тенистой чаще деревьев; сонные, пахнущие тиной пруды с белыми силуэтами лебедей, бороздящих летнюю воду; старые нянюшки, снимающие пенки с варенья; жирные, обжорливые моськи, ворчащие от сахара и злости; девки-арапки, отгоняющие мух от спящей барыни; Митька-казачок, таскающий длинные чубуки для раскуривания гостям; мухи — летающие, жужжащие, назойливые, кусающиеся, скучные, противные мухи, мухи, засиживающие окна, и стены, и книги, и всё; петухи, кричащие на задворках; мычащие коровы; блеющие овцы; бранящиеся хозяева-помещики; бабушки в чепцах, никому не нужные, штопающие чулки; старые лакеи; босоногие девки, сенные девушки; крепостные актрисы, живописцы, форейторы, музыканты, борзые псы, художники, карлики, крепостные астрономы. http://oiru.archeologia.ru/biblio016.htm
Продолжение следует